Лучезарный Ангел

24 ноября в усадьбе «Знаменское Губайлово» в Красногорске открылась уникальная передвижная выставка «Дети войны рисуют мир». На ней представлены работы воспитанников Сватовской коррекционной школы-интерната, которые несколько лет живут фактически на передовой.

На открытии этой необычной и очень красивой выставки присутствовали участники XXII кинофестиваля «Лучезарный Ангел»: кинорежиссер Иван Харатьян, чья кинолента «Каруза» (Россия, 2025) получила приз «За лучший дебютный полнометражный игровой фильм», а также многодетный отец, основатель фонда «Восход надежды» Роман Назыров, который на кинофестивале представлял проект «Семеро по лавкам: искусство невозможного».

Роман только что вернулся из очередной, 64-й по счету, поездки в зону специальной военной операции. На этот раз вместе с традиционным гуманитарным грузом он отвез на фронт нашим бойцам письма юных зрителей «Лучезарного Ангела». Мы передали их многодетной паре Романа и Евгении Назыровых, родителям восьми детей, во время презентации проекта «Семеро по лавкам».

Старший сын Назыровых, 23-летний Андрей (позывной «Поэт»), погиб, выполняя свой воинский долг. В память о нем в 2022 году и был создан фонд «Восход надежды». В его названии – строчка из стихотворения Андрея:

«Восход,

Я верю – ты надежда!

И ты несешь нам Божий глас!

В душе моей ты шепчешь нежно,

Ты мрак рассеешь среди нас!».

Во время презентации зрители «Лучезарного Ангела» задали Роману Назырову вопрос: «Как удается разделить любовь между детьми в многодетной семье? Хватает ли ее на всех?». На что глава семейства ответил:

– Источник любви – Господь. И Он неисчислим. Поэтому любви, если человек действительно любит, не может не хватить. Она преумножается, если ее отдавать.

И, оказывается, в многодетной семье хватает любви не только на своих, но и на чужих детей, на тех, кому сегодня труднее всего. Несколько лет фонд шефствует над ГБОУ «Сватовская специальная (коррекционная) школа-интернат» в ЛНР, регулярно снабжает ее необходимыми вещами, подарками, холстами, кистями, красками и прочими важными мелочами. И вот теперь дети в благодарность прислали рисунки для выставки. Их привезла в Москву директор школы-интерната Ирина Белая.

По словам директора, сейчас в школе живут 55 особенных детишек, есть среди них глухонемые, с отставанием в развитии. Школа большая, рассчитанная на 150 учеников, но многие дети, когда началась война, уехали. Глухонемые ребятишки перебрались в Луганск, в специализированное учебное заведение. А в Сватовской школе остались те, кому ехать некуда. Здесь учатся дети-сироты, есть ребята, которых приводят на занятия родители, а вечером разбирают.

«У нас особенные дети. Многие не умеют хорошо ходить, говорить, мы их к этому лишь подводим. Понимаем, что они не будут великими учеными, но мы стараемся воспитать добрых людей. Они открытые, честные, очень остро чувствуют добро, конечно, требуют ласки и тепла. И мы всем сердцем стараемся это дать. Слава Богу, у нас ни один ребенок за время боевых действий не погиб. Когда дети заходят в школу, они забывают, что такое война», – рассказывает директор интерната Ирина Белая.

Ее активные помощники  –  «Фея» (по выражению директора) и руководитель Центра творческого развития и патриотического воспитания «Школа гардемаринов» Марина Майко, «Дед Мороз» (он им был на Новый год на детском празднике) и руководитель проекта «Доброе дело» Андрей Ульянов и многие другие.

Режиссер Иван Харатьян запечатлел одну из поездок в Сватово компании этих добрых друзей интерната в документальном фильме «Восход надежды» (2024 г).

Восход надежды. Фрагменты фильма Ивана Харатьяна о поездке в Сватово

И, видимо, неслучайно в своей художественной картине «Каруза», так полюбившейся зрителям XXII кинофестиваля «Лучезарный Ангел», Иван Харатьян достоверно, проникновенно до слез, показал детей во время Великой Отечественной войны: подобных ребятишек он видел своими глазами в Сватове.

Иван Харатьян:

«Вообще ребенок все чувствует и запоминает ярче, лучше, чем взрослый. А когда с ним происходят серьезные вещи, которые могут травмировать, да к тому же, если это особенный ребенок, то, конечно, ему нужно найти выход своим мыслям, переживаниям, чувствам. Этот выход можно наблюдать на рисунках детей из Сватова.

Во время одной из поездок с группой сотрудников фонда «Восход надежды» я посчитал нужным запечатлеть, сделать небольшое видео на память – это своего рода взгляд на военное детство в щелочку дверного замка (как на одном из детских рисунков), – чтобы люди узнали, что есть и такие дети, которые находятся практически на передовой. Эти ребятишки были искренне рады нашему приезду, просто счастливы увидеть «настоящих» Деда Мороза и Снегурочку. Я не мог сдержать слез, когда их снимал».

По словам Романа Назырова, в детских рисунках, которые представлены на выставке, особенно много Ангелов, птиц, часто присутствуют изображения земного шара, показана некая целостность мира.

Есть, например, потрясающая картина Никиты Звегинцева (8 лет), на которой мамино платье вбирает весь мир – дома на закате. А у дочки, обнимающей маму, – платьице-утро. И тоже всё мироздание в нём – небо, поля, «домушка». Малый такой мир, хрупкий, – но всё вмещает. Волосы у этой девчушки взъерошены, будто только что проснулась. Утро жизни – так хочется жить! В нежности и счастье.

Деревца, в окаёме их объятий с мамой, вбирают все времена года – вот лето красное с серебристыми ковылями, вот осень звездная, а это – зима, калиной красной сладкая, а вот и весна с расписными, в предвкушении Праздника праздников, писанками – пасхальными яйцами! Христос Воскресе! Солнышко играет, этот мир обогревает.

Лично Роману Назырову детки подарили картину «Школьный дворик», ее нарисовал Даниил Гулько (14 лет). Там их школа в Сватове, солнце над ней в зените и небо золотое! Такое на иконах пишут.

У мальчишек постарше (Вадим Белоус, 18 лет) свои заботы – как это золото Небес защитить. Мир в огне, а за спиной у воина небо пусть еще и не золотое, но уже ясное, тихое, облака плывут. Защитник – на танке с противотанковой винтовкой в руках, а из дула танка и винтовки – букеты розовых тюльпанов. Весна. Мир цветет, – там, где он не выжжен.

Цветет быстротечно, как и детство, юность, и тем страшнее, если губятся (как и сами жизни) в войне. Секунда – и всё рассыпалось. Поэтому, возможно, так много на выставке образов невесомых парашютиков одуванчиков, что уже отцвели…

Одна из самых пронзительных работ (Владислава Лихвицкого, 15 лет), взятая на афишу выставки, – залитый солнцем сад в цвету, но виден он в замочную скважину, а по эту сторону – взрывы, война. Там, снаружи, видны нежные лепестки. Названа картина «Светлое будущее».

Где оно, с кем, когда? Знают ли дети, тем более там, где историю России скрывали и вычеркивали, что за ассоциации вызывает эта пара слов? Что за страшный эксперимент длится из столетия прошлого в нынешнее над нашим единым народом? Не оттого ли и война на рисунке внутри дома? «Ад заперт изнутри», – говорят святые отцы.

А мир Божий – это и на рисунках детских видно – прекрасен. Там Лето Господне, весна, птицы и Ангелы. Любовь, воплощенная в солнце, в ясных небесах с белыми облаками да радугой, звездочками, мерцающими ночами, в нежных голубках, вольно рассекающих в синеве, соловьях, дарующих свои трели, в родных березках и колосящейся в засеянных полях пшенице, в цветах как напоминаниях рая, в бабочках и стрекозах, в прозрачных горных озерах и в море с ласковыми волнами и песочком, что нежит тело, уставшее в трудах, а то и на войне… Это всё описание детских картин на выставке.

А Денис Курлов (9 лет) нарисовал цветущий Птичий городок со скворечником цвета российского триколора. Лирика, все творчество, по словам Романа Назырова, в военное время и у детей, и у взрослых – особые. «На первый план выходит не любовь к женщине, а любовь к матери, Родине, к Богу. И тогда рождаются строки, в которых все сказано, такие, например, как эти:

«Если б люди молились в церквах,

Не пришлось бы молиться в окопах».

Выставка детских рисунков только начала свою работу, она будет передвижной, круглогодичной, сейчас разрабатываются маршруты ее следования. И уже сегодня желание принять и разделить радость детского творчества выразили организации, приходы в разных регионах нашей страны.

Думаем, что у зрителей этих солнечных рисунков станет светлее на душе. И пусть они вспомнят о тех, кому сегодня труднее всего, удивятся их стойкости и радостному милосердию, захотят проявить ответную любовь.

Ольга Орлова, Ольга Каменева

3 ноября на кинофестивале «Лучезарный Ангел» была показана картина «Никита» (Россия, 2025) режиссеров Николая Бурляева и Дмитрия Чернецова. Это документальный фильм-исповедь по мотивам одноименной повести Николая Бурляева, созданный к 80-летию Никиты Сергеевича Михалкова. Перед показом мы побеседовали с Николаем Бурляевым о его новом фильме.

О людях судьбы

– Николай Петрович, фильм «Никита» из вашей серии «Люди моей судьбы»?

– Это не серия, хотя, действительно, уже четвертый документальный фильм о судьбоносных лично для меня явлениях и людях. Я ранее не предполагал, что буду работать в документалистике, но сделал фильм под названием «Отменившие войну» (2019) о командире группы бойцов «Альфа», который в 1993 году отказался выполнить приказ Ельцина о расстреле депутатов Белого дома и всех спас, вывел оттуда. Потом я с этим человеком познакомился, и он стал для меня героем моей жизни. Это Владимир Ильич Келехсаев – полковник группы «Альфа».

Далее я снял фильм «На качелях судьбы» (2016) к 30-летию кинофорума «Золотой Витязь». Потому что кто, кроме меня, может показать историю о том, как мы прорывались в постперестроечное безвременье?

А дальше появился фильм «Боже! Чувствую приближение Твоё!» (2023) об Андрее Тарковском. Это человек моей судьбы.

И вот, когда мы с моим сорежиссером Дмитрием Чернецовым окончили этот фильм, он спрашивает: «Ну что будем делать дальше?». У меня поначалу было отторжение, я отвечаю: «Я же не для этого учился во ВГИКе, чтобы делать документальные фильмы».

Однако, оставшись в тот вечер один дома, я подумал: «Просто так я не буду снимать, только о том, что крайне важно для меня – о людях моей судьбы. О Тарковском я снял, теперь кто? О Никите Михалкове!» В моей книге «Жизнь в трех томах» через 3-4 страницы я всё время пишу о нём. А это огромный труд, по 420 страниц в каждом томе.

Школа рабочей молодежи

Мы знаем друг друга 66 лет, с самого детства. Вместе учились, я его и затащил в школу рабочей молодежи для творческих детей, соблазнив тем, что мы учимся всего три дня в неделю, а он – пять-шесть. Это была удивительная школа, которую посещали дети труппы Большого театра, ансамбля Моисеева, известных фигуристов. Моими одноклассниками были Татьяна Тарасова и Алексей Куланов, который, окончив школу, стал чемпионом мира, Европы, Олимпийских игр. Я все это Никите рассказываю, что там потрясающие педагоги, учиться всего три дня в неделю. Ему эта идея понравилась, и он пришел к нам и окончил эту школу.

Дальше Никита (а он на 9 месяцев постарше меня) поступил в Щукинское училище. А я уже с самого детства был артистом Академического театра Моссовета, у меня и пропуск был в Академический театр. Играл с Мордвиновым, Марецкой, Орловой, Раневской, Пляттом. И вот, окончив школу, прихожу к главному режиссёру Завадскому, говорю: «Что мне дальше делать, Юрий Александрович?». Он отвечает: «Ну, как же, ты же артист». Взял трубку и звонит ректору Щукинского училища: «Боря, у меня вот такой чудный мальчик Коля Бурляев. Ты видел фильм “Иваново детство”? Прослушай Колю!».

Я пришел, прочитал лично ректору то, что мог, и он мне говорит: «Понимаете, первый курс набран, вы опоздали». А это был уже октябрь месяц. «На будущий год приходите». И вот что такое судьба! На этих словах открывается дверь и в кабинет заглядывает педагог училища, Юрий Васильевич Катин-Ярцев, как оказалось, мой троюродный дядя. Я даже не знал, что у меня есть дядя, а он не знал, что у него есть племянник. И он прямо с порога говорит: «На втором курсе есть два места. Забрали двух мальчиков в армию». А это как раз брата моего взяли, он там учился. И я прямо из кабинета ректора попадаю к Никите в аудиторию. И так мы стали вместе с ним учиться.

Это не попало в фильм, но в картину попало то, что было дальше.

Первый актер Никиты Михалкова

Ведь я у Никиты Сергеевича – первый актер в его жизни, с кем он попробовал режиссуру на нашем курсе.

Он мне однажды говорит: «Коля, давай поставим “Двенадцать разгневанных мужчин”, ты фильм видел?» И стал объяснять, что во время суда присяжных один человек идет против всех и ломает ситуацию. «В американском фильме главную роль играет Генри Фонда, супермен, а у нас ты будешь это делать». И мы начали репетировать.

Но когда он увлекся работой, его отчисляют из Щукинского училища!

Это я в фильме рассказываю: о том, как Михалков, преодолевая унижение и стыд, отчисленный из училища, выгнанный, каждый вечер ожидает, когда уйдут все педагоги, мы ему открываем окошко, он залезает и продолжает эту работу. Так он увлекся и сделал фильм на потрясающем уровне, к нам вся Москва ездила смотреть. С этого он начался как режиссер.

Это человек моей судьбы, которого я открываю все время. Вроде бы все знаю про него, а он про меня, прошли такой отрезок жизни – 66 лет, и не только не потеряли уважение и любовь друг к другу, но все время обнаруживаем что-то новое – это удивительно!

Зависть – самый страшный грех

– Вы называете Михалкова великим режиссером?

– Да, это я его так назвал, и теперь его так и будут называть. Мы ему дали 32 года назад на нашем кинофоруме «Золотой Витязь» премию за выдающийся вклад в кинематограф. Это Золотая медаль имени С.Ф. Бондарчука. Я уже тогда понимал, что это выдающийся режиссер. Прошло 32 года, сейчас я говорю, что это великий режиссер. Я работал с великими кинематографистами – Андреем Тарковским, Андреем Кончаловским и Валерием Тодоровским. Но Никита Сергеевич – это какое-то Божие явление.

– Даже по факту своего рождения в семье Михалковых-Кончаловских...

– Это естественно, да, генетика сыграла свою роль, я в фильме показываю его родословную, его древо тянется – до Рюриков. И я его открываю как режиссёра.

Естественно, я видел его работы фильм за фильмом, но отношение к нему было еще и навеяно окружением. Зависть-то всегда была к Михалковым, ко всем абсолютно: и к отцу – автору гимна и соратнику Сталина.

– В фильме сам Михалков говорит, что зависть – самый страшный грех, из-за которого распяли Христа...

– Михалковы – люди самодостаточные, не бедные, им всегда завидовали. Никиту Сергеевича оплевывали очень-очень-очень долгое время, особенно в постперестроечное.

Уничтожение его фильмов «Утомлённые солнцем – 2» (2010), «Цитадель» (2011) начали готовить за 8 лет до выхода, по трейлеру, который он показал, анонсировав, что будет делать картину. «А, да что он там снимет, этот сталинист, Михалков?!» И они это подготовили, им Запад помог, и про это в фильме есть.

Никита рассказывает, как они приехали в Канны, а там вся пресса пишет о сталинисте Михалкове. Подготовили общественное мнение и здесь, и там. И когда окончился фильм и начались аплодисменты, то у Никиты было ощущение, что они издеваются над ним. Потому что до этого он читал прессу, что это провально, уже все ясно, и вдруг – 20-минутный шквал аплодисментов. Я включил эти кадры в фильм и показываю, что это был триумф. Но приз не дали, и наша пятая колонна написала: «Ура, мы сделали это!»

Табуретка будет играть

Так вот, он просто великий режиссер, знающий все системы – от Станиславского до Чехова и Крэга. Он всё знает, но имеет свою систему – систему Михалкова. Он когда-то говорил, что у него даже табуретка будет играть. Это правда.

Пять лет назад он мне вдруг звонит, говорит: «Охренительная авантюра, Коля, я хочу, чтобы ты у меня поиграл в «12»».

Я ему объяснил, что я бросил театр, что это абсолютно не входит в мои планы. Но к нему я не мог не прийти. Было интересно посмотреть, какой он сейчас стал. И я пришел. И, хотя я работал, как я говорил, с великими режиссёрами, никто мне не выстраивал роли. Мне давали сценарий – «Иваново детство», «Военно-полевой роман» – я читаю и вижу, как это сделаю. А дальше – какие-то отдельные детали режиссёры проговаривали, что-то шептал мне на ухо Андрей Тарковский, что-то говорил Валерий Тодоровский, одну-две фразы. Здесь я прочитал эту пьесу и представил, как её сделать. И я начал репетировать, пришел на читку пьесы.

А я ненавижу читку пьесы, это халтура всегда. И репетиции я ненавижу, я включаюсь на команду «мотор». Он мне говорит: «А я обожаю репетиции». И я не то чтобы полюбил репетицию, но я полюбил Никиту на репетициях, как он их ведет – потрясающе. А со мной как он работает – как никто вообще.

И вот я играю – а он меня не хвалит. Я вообще не понимаю, в чем дело. Иным своим бывшим студентам что-то говорит, отмечает, а мне – ничего. И на одной из репетиций, на первом монологе мне из зала как закричит: «Коля, про**рал монолог!»

Я думал, что мне, уйти, что ли? Мне, Народному артисту, такое никто никогда не говорил. А он на сцену бросился, показывая мне, как надо играть. Я смиряю гордыню свою, понимаю, что он прав. Чем всё закончилось? Окончилось премьерой в Большом театре.

Играю я этот монолог, смотрю на него, он мне показывает два больших пальца вверх. Сейчас на каждом спектакле так хвалит! «Коля, ты гений, ты превзошел себя!» Я говорю: «Я себя не превзошел, я буду играть все лучше и лучше». И действительно: сейчас мы уже дали 110 спектаклей, обычно угасает интерес публики. А у нас идёт все время вверх. И я играю ради того, чтобы от него услышать после монолога: «Коля! Да ты страдаешь, блестяще!»

А до этого спектакля я не был 55 лет на сцене, бросил театр принципиально, решил больше не читать чужие тексты, а делать что-то своё. А он сказал: «Мы покажем это всей России». И мы проехали за четыре с половиной года сорок пять городов. Сейчас мы приехали из Бишкека.

– Вы как-то сказали, что не любите профессию актёра, что вообще не видели умных актёров.

– Это Тарковский говорил, что он в жизни не встречал умных актёров. Были красивые, обаятельные, эмоциональные, а умных – никогда. Нет! Видел одного умного актёра в фильме Бергмана «Земляничная поляна», но и тот оказался режиссёром.

– А у Михалкова всё-таки есть умные актёры?

– Он может табуретку заставить играть, это правда. Вот у него 12 табуреток, и я туда же. Он нас всех сделал, и он поверил каждому.

Художественный вымысел и историческая правда

– Как вы думаете, каковы главные требования к художественному кино, которое описывает жизнь конкретной исторической личности? Как совместить художественный вымысел с исторической правдой?

– Это очень сложный вопрос, я его иногда решаю, когда касаюсь исторической темы. Фильм «Лермонтов» (СССР, 1986) – история конкретной исторической личности. Было шесть лет работы над фильмом, это погружение в жизнь Лермонтова, изучение всего, что он написал, всего, что о нем написано, правды и неправды.

Но самое главное, чему я учу моих студентов во ВГИКе, – это исповедь самого автора на экране, даже если ты берешься делать фильм о великой личности. Вот я взял Лермонтова, это и моя исповедь, и Лермонтова через автора.

Второе – у меня была задача не опускать эту личность. Это свойственно для кинематографа и мирового, и нашего, которые касаются классиков и опускают их до собственного ничтожного уровня. А нужно дотягиваться до них и очень бережно к их жизни относиться.

Кстати, как относился Сергей Бондарчук к Толстому, к «Войне и миру», как он тщательно работал над текстами! Себя нужно проявить, исповедоваться через твоего героя. И самое главное, чтобы твой фильм имел катарсис, чтобы он поднимал душу человека. Показывать можно всё что угодно, но нужно приводить к катарсису и к метанойе, к просветлению, к возрождению, к покаянию. Это сложный вопрос, и наше рыночное кино, и мировое, оно издевается над классиками. Над Моцартом американцы поиздевались, мы над Буниным поиздевались, психопата показали в фильме «Дневник его жены» (Россия, 2000) режиссера А. Учителя.

Песня души

– А вас самого что больше всего впечатлило в интервью с Никитой Михалковым?

– Он интересно отвечает на вопросы об отношении к смерти. О святости, о грехе хорошо говорит. Он отвечает по-своему, но очень точно, глубоко, и я удовлетворён этими ответами. Я же за ним наблюдаю уже 66 лет, причём разными глазами, иногда даже поддаваясь влиянию окружения. Хотя я его знаю прекрасно, но всё равно о нём что-то говорят. И уши-то открыты, и ты думаешь, а не наигрывает ли он это всё? Я с самого детства видел, как он общается с людьми – открыто, от сердца к сердцу, будь то Рихтер или простой рабочий. И я думал, что, может быть, он играет это всё, всё-таки это Михалков? Он так обнимается, всех любит. А он действительно всех любит.

В фильме я пытался сформулировать главную тему Михалкова. И задаю ему вопрос: «У каждого большого художника есть одна песня души, которую он поет. Вот у Тарковского – это жертва, Жертвоприношение. Каждый фильм у него жертва, всегда. А у тебя какая тема, песня души?» Он без промедления отвечает: «Любовь». С ходу.

Я надеялся, что я открою зрителям Никиту Сергеевича такого, какого они еще не знают, но какого я знаю – любящего. Что уйдет этот сор пятой колонны, который к нему пытаются прилепить по любому поводу.

И надеюсь, что это удалось. Люди признаются: «Мы хотим еще раз этот фильм поглядеть».

– В этом фильме заявлена тема любви. И тут же вы говорите о лидерстве: «Быть первым на Руси – тяжелый крест».

Как лидер общественного мнения Никита Михалков традиционно поднимает в своем «Бесогоне» острые политические темы. Не смешение ли это жанров?

– Никакого смешения нет. Каждый подлинный художник – не только художник, он еще и гражданин. «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан», – Некрасов писал, прекраснейший поэт. Это абсолютно взаимодополняющие вещи. И Никита Сергеевич вышел на такой уровень, когда он и художник великий, и, как оказалось, удивительный гражданин, патриот своей страны.

Весь род Михалковых всегда служил Господу, Царю и Отечеству. За что упрекали иногда того же отца Михалкова? За то, что он автор гимна, со Сталиным общается. Да, они служили Господу, Царю и Отечеству. И Никита Сергеевич этим занимается всю жизнь.

– Как удалось сохранить в памяти столько фактов? Вы писали дневники?

– Ну, конечно, я записывал. Как за Тарковским записывал, так и о Никите писал, потому что я понимал, что должен это делать. Описывал, например, наше общение в Сербии. Но это литература, а когда мы начали делать фильм с Димой Чернецовым, то это уже совершенно иной жанр. Экран имеет свои законы. Но как-то потихонечку всё выстраивалось. Дима вдруг отыскал интересные кадры, когда уже шел монтаж фильма...

Неоконченное интервью

Самое трудное было взять интервью у Никиты. Потому что он жутко занят. Я ему говорю: «У меня уже заканчиваются все сроки, или ты заболеешь, или я заболею, или я умру, или ты умрешь, понимаешь? Ну давай в день спектакля встретимся, в наших декорациях «12»». И он дал нам два часа, я к нему приехал в Щепачиху (Нижегородской области. – Ред.). И мы записали интервью.

Он вдруг начал рассказывать интересные вещи о том, как он умирал в армии, замерзал зимой в минус 52 ^оС во льдах. Дима монтирует – и вдруг на youtube находит кадры, как он замерзает. Оказывается, там был оператор. Никита мне говорит: «А где ты взял эти кадры?» Он и сам-то не знал, что они есть. Потом мне надо было показать его интервью в Каннах, когда он жёстко высказался по поводу бомбардировки НАТО Югославии, сказал, что это преступление. И это отыскали. Как и кадры нашего общения с президентом Слободаном Милошевичем. Я думал, что там не было камеры, а она была. И так всё складывалось.

– А сколько продолжалось это интервью по времени?

– Два часа.

– Всего два часа – и такой фильм?!

– Я из этих двух часов интервью взял для фильма всего 15-20 минут.

И думаю, что мы сделаем еще отдельный фильм – все эти два часа целиком. Интересно послушать все, что он говорит.

– У Тарковского есть несколько знаковых фильмов. Для вас какой фильм самый главный у Никиты Сергеевича?

– Да я всё время для себя что-то новое открываю. Ведь и к фильму Андрея Тарковского поначалу у меня тоже было своё особое отношение. Я не понимал «Андрея Рублёва» (СССР, 1966). И когда была премьера, мы с Андреем ездили, показывали, мне казалось, что все у него как-то очень затянуто. Ну, что ж ты так тянешь? Такие долгие планы! А мне надо было дорасти до этой картины! Это сейчас я понимаю, какое это чудо, какой это великий фильм – «Андрей Рублёв».

И картины Никиты Сергеевича я раньше видел: «Раба любви» (СССР, 1975), допустим, или «Неоконченная пьеса для механического пианино» (СССР, 1977). Но сейчас, когда я его открываю (а я посмотрел по телевидению в дни юбилея «Неоконченную пьесу для механического пианино» еще раз), я был потрясён, какая это тончайшая режиссура, пропущенная через сердце художника, какие отношения, какая глубина!

Рынок – катастрофа для кино

– Есть ещё люди вашей судьбы, о которых можно ожидать новые фильмы?

– О Николае Дмитриевиче Мордвинове мы уже сделали картину. Ее режиссером стала Татьяна Карпова, я выступил генеральным продюсером фильма «Великий Мордвинов. Жизнь артиста» (Россия, 2005). Кого-то ещё для подобного документального фильма на очереди сейчас нет. Мне бы снять игровые фильмы, есть три интересные темы, которые пока не буду раскрывать.

– Тоже исторические личности?

– Две исторические, один наш современник.

– Николай Петрович, можете выделить главную тенденцию в современном кинематографе?

– Халтура – самая главная тенденция. Рыночная халтура. С эффектной пустотой. Доходный промысел царствует в кино – мировом и в нашем. Рынок – это катастрофа для кино. Просто не надо ждать успеха в первый уикенд. У «Андрея Рублёва» не было мгновенного успеха. До настоящего кино зрителю надо дорастать.

Беседовала Ольга Каменева

20 лет назад проведение кинофестиваля Доброго кино «Лучезарный Ангел» благословил русский старец, фронтовик, архимандрит Кирилл (Павлов). Об истории становления, а также о перспективах развития кинофорума Доброго кино рассказал заместитель сопредседателя Оргкомитета кинофестиваля, кандидат педагогических наук игумен Киприан (Ященко).

Мы тем временем получили новое чудесное благословение старца Кирилла.

– Отец Киприан, вы стояли у истоков «Лучезарного Ангела». Как и почему возник кинофестиваль?

– В 90-е годы, начале 2000-х отечественный кинематограф переживал тяжкий кризис, советского кино уже не было, а новое – хорошее, доброе – не появилось. При поддержке и по благословению тогдашнего ректора Московской духовной академии архиепископа Евгения (Решетникова) мы разработали программу «Духовно-нравственная культура подрастающего поколения России». Мы понимали, что в ней должен был быть какой-то яркий, зрелищный проект, – так появился «Лучезарный Ангел».

Официальной точкой отсчета фестиваля стало 26 января 2005 года, когда в Зале Церковных Соборов Храма Христа Спасителя в ходе Первого фестиваля духовно-нравственной культуры состоялось обсуждение концепции, содержания кинофестиваля и прошли первые кинопоказы. А в феврале 2006 года мы там же провели круглый стол, на котором присутствовали несколько архиереев, известные священники, представители власти, крупные кинематографисты. И люди Церкви стали упрекать режиссеров в том, что они своими фильмами растлевают народ. В ответ мы услышали: кино – это бизнес. «А бизнес будет успешным, если в фильме показана страсть. Если кино бесстрастное – оно скучное, его смотреть никто не будет, и мы на нём ничего не заработаем», – отвечали кинематографисты.

Развернулась горячая дискуссия. Мы говорили, что не должно быть ареола привлекательности греха на экране. Режиссеры упорно держались своей точки зрения. В итоге кто-то из них сказал: «Хорошо, если вы считаете, что может быть фильм нравственный, массовый и кассовый – сделайте его».

Помню, сразу после этого конфликтного круглого стола я поехал в келью к лаврскому духовнику отцу Кириллу (Павлову), рассказал ему о том, как мы спорили, какое серьезное сопротивление оказывают кинематографисты производству нравственного кино.

Говорю: «Батюшка, возникла идея создать кинофестиваль, который будет собирать, поддерживать нравственные фильмы. Но режиссеры говорят, что это невозможно».

Старец тогда ответил: «Ну, принимайте вызов. Делайте свой кинофестиваль доброго кино, не связывайтесь с ними».

Отец Кирилл остался в моей памяти как великий делатель, строитель и устроитель церковного жития. Он переживал за российское общество, видел, как загоняют его в мировоззренческий тупик. Особенно волновался и молился о детях, молодежи. Считал, что необходимо передавать нашу православную традицию следующим поколениям. Его молитва была скрепляющей печатью многих церковно-государственных проектов, которые начинались по его благословению и затем успешно развивались несмотря на все сложности.

Так возник и кинофестиваль «Лучезарный Ангел», который был призван противостоять насилию на экранах, темам, которые разрушают человека, семью, общество, народ. И мы начали искать добрые фильмы не только у нас, но и за рубежом. Помню, что на первый кинофестиваль нашли две картины. И нам очень повезло, что в ноябре 2006 года состоялся III кинофестиваль (мы тогда в один год провели сразу два фестиваля – один в Москве, другой в Ростове-на-Дону), и первый приз на московском кинофоруме получил фильм «Остров» (Россия, 2006) Павла Лунгина. Оказалось, что это был самый кассовый и массовый фильм года – духовный, интересный, с юмором.

Потом мы обратились к Святейшему Патриарху Алексию II с просьбой стать духовным попечителем нашего кинофестиваля. Помню, Святейший был болен, приехал на 15 минут в конференц-зал гостиницы Даниловского монастыря, где мы собрали ведущих кинематографистов страны, среди них были и Никита Михалков, и Игорь Масленников (известный как создатель сериала «Шерлок Холсмс и доктор Ватсон»). И вот вышел Святейший, такой слабенький, но такую мощную речь сказал! Он говорил: «Побойтесь Бога, перед вами святой народ, Святая Русь. Против нас идет война. Где вы? По какую сторону? Чего вы хотите: развращать народ и набивать себе карманы? Или вы сделаете все, чтобы народ поднял голову?».

Мы обратились к Светлане Владимировне Медведевой, которая откликнулась, возглавила Оргкомитет кинофестиваля и вывела кинофорум на новый уровень.

– Сегодня, 20 лет спустя, когда проведен уже XXII кинофорум, что можно пожелать кинофестивалю «Лучезарный Ангел»?

– 20–22 года – это хороший молодежный возраст. Но хотелось бы пожелать «Лучезарному Ангелу» достичь зрелого возраста и принести зрелые плоды.

Сегодня одна из главных задач – сделать доступными для зрителей фильмы, которые демонстрировались все эти годы на кинофестивале. Чтобы их можно было смотреть в кинотеатрах, по телевидению, в интернете: и дома, и в храмах, и в общественных организациях. Сегодня эти картины по-прежнему не показывают телеканалы, их редко берут в кинопрокат.

Поэтому необходимо создать некое медийное пространство Доброго кино. Это может быть сделано на площадке одного из онлайн-кинотеатров. Многие режиссеры сегодня готовы демонстрировать свои работы на благотворительной основе, хотя кто-то показывает и за деньги.

Самая большая ценность кинофестиваля состоит в том, что фильмы «Лучезарного Ангела» прошли экспертизу Духовного экспертного совета (ДЭС), которым много лет руководит протоиерей Владимир Волгин, настоятель храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках. За все время деятельности кинофестиваля мы насчитали более 2,5 тысяч достойных работ. И сегодня многие епархии готовы приобретать эти фильмы, демонстрировать их в том числе в рамках региональных кинофестивалей.

Так, в 2025 году в Сергиевом Посаде при духовном попечении епископа Сергиево-Посадского и Дмитриевского, наместника Свято-Троицкой Сергиевой Лавры владыки Кирилла (Зинковского) был проведен Международный благотворительный кинофестиваль «Земля Сергиево-Посадская» для жителей Москвы и Московской области.

С 25 по 29 января 2026 года в Москве пройдут традиционные Международные Рождественские образовательные чтения (МРОЧ), на этот раз по теме «Просвещение и нравственность: формирование личности и вызовы времени». И мы планируем в рамках МРОЧ провести круглый стол, посвященный доброму, нравственному кинематографу. Заранее приглашаем энтузиастов из епархий, представителей молодежных, миссионерских отделов, всех, кто занимается нравственным кино, готов его поддерживать и продвигать.

Главная проблема состоит в том, что сегодня онлайн- кинотеатры, многие владельцы платформ, телеканалов, как и 20 лет назад уверены, что бизнес-кино можно снимать только об убийствах, колдовстве, растлениях. Но это не так.

Сейчас пришло время создавать, как в Голливуде говорят, блокбастеры, такие фильмы, которые бы потрясли Россию, а, может быть, и весь мир.

– А бывают православные блокбастеры?

– Конечно. Например, греческий сериал «Святой Паисий: из Фарасы на Небеса!» режиссера Стамоса Цамиса. В 2025 году по греческому телевидению была показана 21-я серия картины, которую смотрит вся страна. Это художественный фильм, посвященный преподобному Паисию Афонскому, созданный на основе тщательного изучения жизнеописания и наследия преподобного Паисия.

Таким же блокбастером был в свое время и наш фильм «Остров», который посмотрели 74 миллиона человек.

Это неправда, что не может быть доброго массового кино, что на грехе только строится удачный фильм. Не так уж люди опустились до уровня животных инстинктов.

Сейчас есть хорошие литературные произведения, на основе которых можно было бы создавать сценарии, фильмы. Их немного, но они есть. Но для создания хорошего кино нужен талант, талантливые сценаристы, актеры, нужен какой-то топ-режиссер.

И хотелось бы, чтобы победа была за нами. За добрыми фильмами.

P.S.

8 ноября, уже после закрытия XXII кинофестиваля «Лучезарный Ангел», я обнаружила в телефоне звуковое сообщение от своей доброй знакомой Екатерины, которая приходила несколько дней назад на фестиваль вместе с детьми. Голос звучал взволнованно, Катя рассказывала о чудесном событии, которое произошло с ней в то утро.

Дело в том, что Екатерина – близкое духовное чадо отца Кирилла (Павлова), и у нее дома хранится святыня – крест с мощами святых, переданных ей много лет назад по благословению старца Кирилла его келейником Анатолием Ивановичем Серегиным.

После кинофестиваля, где мы с Катей снова говорили об отце Кирилле, она решила еще раз взглянуть на святыню и с удивлением обнаружила, что металлическая коробочка, в которой хранится крест-мощевик, сияет золотом. А рядом – точно такая же, но пустая – почернела от времени.

В «золотой» коробке вместе с мощевиком оказался маленький листочек бумаги, на котором рукой келейника были выписаны имена святых, чьи мощи вложены в крест-мощевик. Великомученик Пантелеимон, преподобный Сергий, игумен Радонежский, святой мученик Вонифатий, святой мученик Трифон, святые преподобные мученики Зверинецкие, отдельно святой преподобный Феодор Зверинецкий, святой благоверный князь Давид Ярославский, всего семь частиц мощей великих угодников Божиих.

Екатерина перевернула этот выцветший от времени и смятый листочек и увидела ... логотип «Лучезарного Ангела».

Оказывается, список был сделан на листочке блокнота кинофестиваля.

Так, через много лет из кельи старца Кирилла пришло новое благословение уже современным участникам и организаторам «Лучезарного Ангела», которое всех нас очень вдохновило. Человеческий дух не знает более действенного и чистого утешения, чем молитва старца, отблеск Вечности, в котором все приобретает особый смысл и особую радость.

Ольга Каменева